С 12 часов дня 20 июля Станция начала транслировать повторяющее каждые 5 минут звуковое уведомление с призывом явиться в комнату оценки профессиональных знаний. Каждый участник около 12 часов дня 20 июля получил следующее уведомление на свой ПК:
"Пробудившийся номер...! Станция Персефона приглашает вас для оценки профессиональных знаний в комнату оценки профессиональных знаний. Комната оценки профессиональных знаний находится к востоку от библиотеки". Сегодня комната выглядит как школьный класс, где парты рассчитаны на одного человека, а каждая поверхность парты представляет собой сенсорный экран.

Переступив порог комнаты, Август и Тайлер обнаруживают себя одетыми в школьную форму.

Август был очень послушным мальчиком. Ему сказали ждать, он этим и занимался. Сидел за партой, прижимая щечку к ее поверхности, и постукивал ногой, отбивая потраченные секунды жизни не на знания, что его конечно же очень огорчало, а на развитие терпения. Когда медитативная тишина нарушилась голосом Тайлера, у Августа даже волосы на загривке встали. Он резко выпрямился, поджал губы и обернулся, чтобы смерить парня неприязненным взглядом. Если уж пришел учиться и сдавать тесты, то будь другом не произноси плохие слова, а тем более не коверкай имя.
- Меня зовут Август, - сказал он строго и тут же отвернулся, чтобы потереть щеку, уголок глаза и тихонько зевнуть в кулак. За пару секунд, которые он потратил на Тайлера, стало понятно, что тому совсем не к лицу галстуки. Похож на дурачка, затерявшегося в офисе на самой нижней ступени, подай-принеси. Мысленно он этот галстук с Тайлера снял и тут же запихал в воображаемый рот. Сделать такое на самом деле у Августа оказалась кишка тонка. Вместо этого он морщился и хмурился, а на прикосновение тяжело вздохнул и развернулся корпусом, упираясь локтем в парту.
- Как какой-то кто? - на губах натянулась опасная улыбка, призывающая продолжить. Тайлер этого делать не стал, а Август поймал взглядом его галстук и стал следить, как кот, за его движением. В какой-то момент, он его и поймал, и потянул резко на себя.
- Ты можешь успокоиться? - спросил Август и пальцами другой руки прописал ему отрезвляющий щелбан. - Если не знаешь ничего, бери и уходи. Я скажу Персефоне, что гном-Тайлер заболел воспалением смелости и не готов.
Выпустив галстук, он кивнул в сторону выхода.
- Давай, уходи.
Хуже всего, если за твоей спиной прячется трусливый человек. Собственное самообладание начинает дрожать и тревожиться, постепенно заражаясь чужим страхом. В своих знаниях Август был уверен, поэтому ему совсем не хотелось ошибиться из-за волнения, тем более чужого. Класс стал заполняться людьми. Удивленно мотая головой, Август смотрел на них внимательно, стараясь распознать хоть знакомую черточку. С одним он попытался познакомиться, размахивая приветственно ладонью. Только парень даже глаза от парты не отвел. Опустив руку под парту, Август исподтишка стал разглядывать чужие профили. Осознав, что все они не работники станции, по крайней мере до сегодняшнего момента, Август уставился с сомнением на преподавателя. Не могли же столько людей сразу проснуться и прийти на урок, тем более учитель. Здесь каждый просыпается без памяти и в другой форме, а этот одет иначе и уже готов опрашивать. От неприятного ощущения обмана хотелось обернуться и поискать помощи в глазах Тайлера. Только он его уже за галстук подергал и даже дал по лбу щелбан. Вряд ли после такого возможна хоть какая-то поддержка. Он оглянулся назад и округлил глаза, поспешив спросить, однако только он разомкнул губы, как учитель начал речь. Август поерзал на стуле и почесал нервно коленку, стараясь запомнить все, что ему говорят. Вопросы, теория и общие знания. Хотелось знать больше о последнем. Если со знаниями по книге Август совладал, то что будет со всем другим. Не хотелось завались и остаться на второй год. Он запустил пальцы под галстук и ослабил его. Так легче дышалось.
«Всего тридцать?» - возмущенно цыкнул Август и услышав вопрос, а точнее варианты ответа, вспыхнул, как маков цвет и ощутил, как хочется вновь биться о книги в библиотеке и смеяться, борясь с нервной икотой. Вместо этого Август прижал ладони к лицу, которое горело. Прижми к нему сосульку, она мигом растает.
- Гигиеническая, - прошептал он, понимая, что чем больше тянет, тем меньше у него времени останется на все остальное, - мастурбация, - и решил сказать громче, чтоб учитель точно его услышал. Набрав воздуха в рот, он громко выпалил:
- Гигиеническая мастурбация, - и бросив на Тайлера взгляд через плечо, быстро сказал: - Прости.
Вопрос на дополнительный балл надо было постараться успеть рассказать. В книге на каждое действие была сотня пунктов. Поэтому Август схватился за первое и начал быстро, глотая слова и буквы, рассказывать о том, как вежливо здоровается, рассказывает о процедуре, усаживает пациента и так до самого конца. Тараторил он очень быстро, от напряжения его глаза закрылись, а руки сжались в непобедимые кулаки. Когда он закончил, то почувствовал, как под вихрастой челкой появилась испарина. Смахнув ее запястьем, он закусил губу и вцепился пальцами в стол. Теперь его сердце колотилось от стыда. Такое маленькое признание повлияет на их отношения с Тайлером, а Августу ничего такого не хотелось. Он вообще не стремился выпячивать себя. Теперь же слухи о его превышении обязанностей поползут с утроенной силой. Он глухо застонал и вновь опустил голову на парту.

Забавно было оказаться тряхнутым за воротник. Только рассмешило и снизило градус вредности. Август виду не подал, но уголки его губ растянулись до ушей, пока снова не услышал колкие фразочки в свою сторону. Что он так к дрочке прицепился. Точно ревнует, а если так, то наверняка влюбился. Все сходится до самых мелочей. Августу льстило чужое внимание, пусть и в такой грубой форме. Себе он не казался привлекательным, скорее отталкивающим. То ли дело Дарио или Хавьер. Они невероятные, их создавал не человек, а машина. Дарио думал, будто Август робот, а все выходит наоборот.
- Если не сдашь, это будет твоя вина, - бухтел он себе под нос, не соглашаясь мириться с переводом стрелок в свою сторону. Чтобы сдать тест, нужно хорошо учиться. Книги читать, как минимум. Что-то за все время проживания на станции Август с книгой его ни разу не встретил. Одни рассказы о том, какой Тайлер крутой. Будто он облазил каждый угол станции и сообщил, что выхода нет. Тому, кто завалит тест, можно ли верить.
- Я просто хочу быть вежливым, - фыркнул Август и, поджав губы подумал, насколько далек от вежливости Тайлер. Грубиян и выскочка, который использует слово «друг» как рычаг давления, будто никто не понимает. Никакие они друг другу не друзья.
Незнакомцы не хотели общаться. Закрадывалась страшная мысль, будто они не настоящие. Август пригляделся к учителю, посмотрел, как вздымается его грудь на вдохе и моргают глаза. Разве таких мелочей недостаточно чтобы доказать жизнь. Это и страшило. Если мужчина реальный, какой шанс, что нереальны здесь они с Тайлером. Еще мастурбация эта, от которой в голове все запуталось шерстяными нитками. Брови Августа напряглись в мольбе, обращаясь не к учителю, а своему внутреннему Я. Прекрати, Август, дыши спокойно.
- Что? - шепот Тайлера выбил почву из-под ног, и хотя он ерзал на стуле, стремясь протереть шортики, ощущение было жуткое. Август не видел жеста по горлу, но ощутил его загривком. Под одобрительные улыбки и редкие хлопки, он обернулся и уставился на Тайлера побледневшим лицом. Кровь отхлынула куда-то внутрь и бесилась в животе, создавая болезненные ощущения.
- Зачем ты выдумываешь такие вещи, - спросил он и развернулся к учителю, мысленно добавляя «дурак». Дурак, дурак, дурак. Самый настоящий дурак. Из-за тебя, дурака, все пошло не так. Осекшись, Август мысленно отругал себя. С каких пор он решил перекладывать собственную вину на других. Сам же вспомнил тот день и дрочку, сам распереживался, а что скажет Тайлер, и получил не самую хорошую оценку тоже сам, хотя справедливо считал, что за тридцать секунд успеть можно мало.
Вопрос к Тайлеру был сложный. Хотелось услышать его и знать правильный ответ, только слова смешались в незнакомую кашу и Август с сочувствием вздохнул. Тайлер дурак, но Август же не бессердечный.
- Не хочу.
В то, что Тайлера ударило током, он не поверил. Рассудив, будто это он специально так запугивает, Август не реагировал. Даже если и на самом деле чуть ударило, значит Тайлер заслужил. Хоть кто-то на него найдет управу. Если это Персефона, то она большая молодец. Только заряд нужно больше, а то ему это наказание как физиотерапия. Хохочет и радуется, будто на горках катается.
Отвлекшись от радостного смеха позади, Август сосредоточился на вопросах. Он старательно отвечал на каждый, хотя у него возникали сомнения и спорные моменты. С этими тестами часто так, особенно если вызубрил книжку и имел дело с процедурами на практике. Старательность Августа дала ему возможность ответить на четыре вопроса полностью, а последний частично правильно. Он и не догадался, что там несколько вариантов ответа. Пятнадцать минут закончились в нервозных думах. Впереди была практика, а это очень страшно. Хотелось блистать знаниями, вот только опыта было не так чтоб много. Он закрыл глаза и пощипал себя за коленки, спасаясь от мандража. Не помогло, волнение только усилилось. Тогда Август принялся крутить галстук, сворачивая его в трубочку. Ему было интересно, пойдут ли они в медотсек или кто-то из незнакомцев будет изображать пациента прямо здесь. Когда мир кувыркнулся перед глазами, сметая все вокруг и оставляя только стулья, Тайлера и учителя, у Августа задрожали губы и в носу защипало. Пальцы накрепко вцепились в стул и вставать он не хотел. Впереди перед ними горел свет. Откуда он взялся, почему все ушли, неужели Персефона взяла и погубила остальных. Вопросы, которые сдавливали горло, так и крутились в его голове. Он был уверен в реальности происходящего, а теперь не уверен в существовании жизни вообще. Свет превратился в стену с дверьми. Август мог поклясться, их там не было.
- Мне страшно, - признался он и почесал мокрую щеку. Только из-за Тайлера, который мог увидеть слезы и растрепать об этом каждому встречному, Август расцепил пальцы и на дрожащих ногах пошел в комнату за учителем. Там был медотсек. Почти такой же, но непривычно маленький. Август с непривычки вписался в стол и ойкнул. Посмотрев на учителя вопросительно, он растерянно убирал с щек и ресниц слезы. Если это задание, оно казалось странным. Учитель словно постарел, а жалобы его такие разнообразные, что хотелось посмеяться и обозвать его ипохондриком. Однако первая глава в его справочнике заставляла быть чутким и внимательным. Август через страдание натянул улыбку и стал кивать, демонстрируя внимание и участие.
Учитель рассказывал, как подавился и поцарапал горло, и просил промывание. Если он ел стекло, можно поцарапаться, конечно. В столовой станции стеклом никто не баловался. Еще он жаловался на стул, и Август с сомнением смотрел на него. Мало есть стекло, надо есть еще и все полуфабрикаты сухими. Интересно, он черный тоже таким грызет. Больно ему потом на унитазе сидится. Учитель просил слабительное. Хотелось рассмеяться и сказать, какое слабительное, у нас тут только пластырь для вашего рта и не только. Вазелином Август делиться не планировал, как и давать лекарства. Он же всего лишь медбрат, выше него есть врач и он главный. Если врач скажет запретить пациенту есть стекло и какать, придется выполнять. Когда после всех жалоб учитель сказал, что ему еще и грустно, Август больно вцепился себе в губу, лишь бы не рассмеяться. Конечно, пациент, тебе грустно, если твоя попа регулярно болит. О депрессии Август вообще ничего не знал. Слово щекотало мысли, но что это память не подсказывала. Должно быть болезнь, проявляющаяся грустью. Зачем ее лечить алкоголем, Август тоже не понимал. Не верил, что им вообще можно лечить. Вот лекарством из петрушки наверняка можно вылечить все. В итоге на вопрос, может ли Август помочь, он лишь закрыл лицо ладонями, чтобы не сболтнуть «нет». Ему нужно было обдумать. А мысли были следующие: «Ты бесполезный человек нашего общества, проще сказать Персефоне, и она тебя усыпит обратно».
- Я постараюсь, - сказал совершенно другое Август и растянул вежливую улыбку. - Давайте вы сперва ляжете на диагностический стол. Персефона, проведи общую диагностику.
Пока Перси смотрит, правда ли есть царапины, он поспешил заглянуть в экран, в поисках назначений врача. Не найдя ничего про слабительное и тем более депрессию, Август нашел рекомендацию сделать анализ на витамины.
- Вы сегодня ничего не ели?

- Ну хорошо, раз ты такой неумеха, давай мне доктора. Где он? - строго спросил пациент.

Руку для анализа он предоставил без вопросов, и так же послушно начал работать кулачком. Но вот присутствие постороннего и без того недовольному мужчине не понравилось.

- Молодой человек, - начал он, - сейчас, вообще-то, мой прием! Он что, так и будет здесь сидеть?

Свое здоровье обсуждать при посторонних человек никак не желал. Он переводил возмущенный взгляд с Августа на Тайлера и обратно.

- А мне-то чего ждать? Я не понял, вы собираете промывать мне горло или нет? И что там с моей кровью? Черт-те что а не медотсек, сплошной непрофессионализм! Я буду жаловаться, слышите?!

- Доктор будет позже, - врал Август, надеясь на то, что эта игра в медбрата и пациента закончится быстро, а ему дадут новую книгу в знак сданного теста. Проблемы росли на глазах. Мало того, что он не помнил, как делать полоскания, так ещё и Тайлер расселся на кушетке, как король.
- Я не знаю, - устало ответил Август пациенту. Вероятно, так и будет сидеть, насмехаться и мешать. Свой тест он скорее всего уже завалил. Бросив на Тайлера сердитый взгляд, Август закатил глаза и цыкнул. Даже если все происходящее здесь бутафория, в чем он сомневался, потому что пациент, сидящий перед ним, был из плоти и крови, которую сдал, это не значит, что надо все портить. Август же к нему в двери не лез. Не прыгал на постели, не подшучивал, когда Тайлер разбирался с поломками, а мог. Просто он воспитанный, в отличие от прочих.
Предположение про хер звучало как мечта одинокого парня. Хотелось верить, что Тайлер действительно продолжал плохо шутить, а не выдавать желаемое за действительное.
- Ждать, пока ваше давление выровняется, - пояснил Август, натягивая вежливую улыбку. С ней же он и выговорил Тайлеру. Пациент пытался перебивать и Августу пришлось развернуться и таким же строгим тоном высказать уже ему:
- Одну секундочку, сейчас начнем процедуру. Про кровь я уже говорил, вам следует явиться завтра на прием к врачу. Пожалуйста, не надо жаловаться, я же стараюсь изо всех сил ради вас, - взмолившись под конец Август снова обратил внимание на Тайлера, который возомнил себя каким-то корешком по дрочке. Никогда не слышав ранее этого слова, можно было только предположить, что речь о друзьях. Прижав ко лбу край рукава, Август вздохнул и покачал головой.
- Я тебя кинул? Блин, Тайлер, - слова у него словно закончились. Август старался обдумать сказанное и не пороть горячку, и без того уже наговорил то, что на душе. У него тоже были чувства, которые мало кто замечал. Разве стоило обижаться на чью-то бессердечность. Эта боль сидит внутри, и никто о ней даже не догадывается, пока не поделишься. Поведение Тайлера было похоже на дерганье косичек в школе. Только вместо кос, он старался как можно сильнее оскорбить Августа. Сделаю больно, раз не трогаешь мой член. Не боится же остаться без него.
- Разве ты не встречаешься с Алишей? Она могла бы тебе в этом помогать. Я лишь удовлетворил твои страдания единожды. Если хочешь больше, то предлагай встречаться. Кому-нибудь еще, - поспешил добавить он и махнуть рукой. -  Зачем ко мне цепляться. Я же тебе ничего не обещал.
В отличие от пациента, который хочет горло полоскать. Август до сих пор не вспомнил, была ли такая манипуляция в книге. Может, ее просто не было, а он пытается ее изо всех сил придумать.
- Персефона, - с жалобным вздохом, Август посмотрел в потолок, - Кажется, я больше ничего не вспомню. И Тайлер мешает. Мы можем закончить это задание?

Тайлер мог говорить что угодно. У него там всего одна скучная цель. Видимо, он придавал жизни на станции мало смысла, и никто не рассказал ему, насколько важна работа каждого. Будет совсем смешно, если он в свободное время не разговаривает с Персефоной. Все же делают это, возвращаясь после ужина в комнату. Август был уверен, что иначе быть не может. К тому же, разговаривая с ней можно узнать много забавного. Последняя шутка заставляла смеяться Августа всякий раз, когда он ее вспоминал. «- Доктор, у меня с памятью плохо. – Давайте в долг, тренируйте память». Иронично, ведь все долги, которые могли быть у Августа, забыты навсегда. По крайней мере, до первых таблеток.
На второй выпад Тайлера, Август послал ему воздушный поцелуй. Не имел он никакого права осуждать за отношение к таким важным социальным конструктам. Другу можно довериться, выплакаться, отдать последние вещи для него, потому что знаешь, что он поступит аналогично. Друг не предаст, не растреплет ваши тайны и многое простит. За одну дрочку друзьями не становятся. Просто хитрому Тайлеру очень удобно манипулировать и давить на жалость. Хорошо, что у Августа она имеет ограниченный размер. Прокатился немного и спрыгивай с плеч, а не слезешь, придется спихнуть. Так что, если друзей так и не появится, значит люди здесь просто не умеют дружить. Август в этом не виноват.
То, что Тайлер посчитал комплиментом, было сухим фактом. Не удивительно, что он обиделся. Нелегко принимать в себе плохие черты характера. Августу порой тоже обидно признавать, что он то и дело пытается переложить свою вину на других. Особенно трудно осознавать, что в какие-то дни он ленился и вместо чтения справочника, он проводил время за чтением австралийских сказок. Себя оправдал он лишь желанием отдохнуть, ведь если постоянно зубрить, в голове скоро получится каша.
Выпив для большей храбрости, Тайлер взял слово. Август посмотрел на столик, чтобы тоже что-нибудь взять. Например тот напиток, который ему больше всего понравится, с ягодами. Макнув в стакан средний палец, Август поводил им по кончику языка и стрельнул взглядом в Тайлера. Без книжек у него получается, ага. На станции многие уповают на свою мышечную память, однако никто в итоге не продвигается в работе. Как будто книга - это что-то нереальное. Будто они все читать разучились и бояться признаться. Может, стоит организовать кружок чтения, и кто-то более способный будет складывать буквы в слова для не слишком одаренных. Август вновь обмакнул палец в розовую жидкость и пососал его, специально раздражая этим жестом Тайлера. Вот пусть сколько ему не нравится пустота бара, Август считал, что трезвость их спасает. Ведь алкоголь портит настроение в худшую сторону. За коротким всплеском радости, смелости и жара, которое обнимает тело и внушает о собственном сверх величии, следует депрессия, боль и разочарование. Если они однажды все напьются, как сейчас, например, то следом все сбросятся с этих прозрачных и хрупких мостов. Август останется среди влажных алых и немного желтых пятен. В задумчивости обводя краешек бокала, он подумал, что его мысли уже не такие быстрые. Они стали тяжелыми и густыми, будто уже не свежая вода, а кисель. Наверное, часть того жгучего напитка все же попала в кровь. Увидев, как рука Тайлера потянулась к другому бокалу, Август подсунул ему самый крепкий из своих, а красный забрал себе. Такой он еще не пробовал. Лизнув краешек, он оценил в меру сладкий, в меру крепкий вкус. Показалось, что в прошлом он уже такое пробовал. Разочек, должно быть. Воспоминаний не было, только ощущения приятные, из-за которых Август хлебнул больше. Вкусная штука вскружила ему голову. Он и не заметил, как подтянул ноги в кресло, и сел в полразворота, чтобы разглядывать Тайлера со стороны, будто бы смотрит выступление. Грустный герой, который захотел участвовать в проекте. Интересная мотивация, если подумать. Августу не приходило в голову, что он сбегал от плохой жизни. Каждая клеточка его тела пела от радости находиться здесь и работать. Он не бежал от, он бежал в. В проект, к Персефоне и пациентам.
Может, чтобы не разочаровываться в себе, Август и не хотел пить таблетки. Поймав взгляд Тайлера на себе, он растянул ухмылку:
- А тебя за что из дома выгнали?
Вряд ли бы Тайлер сказал про себя плохое. Ему не свойственно это. Поэтому вопрос поставлен таким образом. Август хоть и чувствовал себя пьяным, все равно знал, как нужно спросить, чтобы было не слишком приятно.
Персефона приняла ответы и предложила отчитать их ботаника самостоятельно. Август не стал бы заниматься этим в открытую. Он прикрыл глаза и улыбнулся. Оказывается, на станции есть швейный набор. Августу хотелось его заполучить. Придется сходить к мистеру Джонни и очень хорошо попросить. Интересно, его розовые щеки и пьяное состояние сохранятся, когда он покинет это место. Тайлер говорит, что оно не реально. Однако вот они сидят, пьют, наверняка, чувствуют оба себя не как обычно. Во рту не черный. Есть ощущение жидкости и есть вкус, пощипывающий язык. Самая нереальная реальность, которую можно пережить. Август отказывался верить, что такое и правда существует. Если техника достигла таких высот, то зачем им понадобилась станция Персефона. Самое важное из сказанного было про список литературы. Новый список, новые книги, а значит он достиг того, ради чего здесь потел и старался.
- Спасибо, Персефона, - выдохнул он и открыл глаза. Тайлеру тоже достались советы и оценка действий. Книг ему не назначили. Вероятно, он и правда не умел читать. За спиной щелкнуло, будто теперь они могли покинуть комнату. Августу уходить не хотелось. Здесь было очаровательно уютно, напитки вновь оказались на столе и можно было продолжить веселье.
- Поздравляю с прохождением теста, - отсалютовал он бокалом с красным напитком и улыбнулся. - Не хочешь остаться? Помочь мне отличить симпатию к качествам личности от симпатии к человеку? По-моему, это одно и то же. Человек состоит из качеств личности.

Забавное предположение про братьев Август принял с текучей пьяной улыбкой и зажмурился, представляя себе Тайлера в роли старшего брата. Если вспомнить книгу, которую Август получил на складе, у него точно были брат или сестра, только сходство с губастым и ушастым парнем, у которого огромные круглые глаза, равно нулю. Из общего у них только цвет глаз и, возможно, веснушки. Хотелось дотянуться до его лица, обхватить щеки ладонями и всмотреться в кожу. Пожалуй, признать Тайлера красивее себя легко. У хорошего мальчика Августа, поросшего внутренними комплексами, язык не способен назвать себя даже симпатичным. Улыбка делала его милым и только. Потому он улыбался много, стараясь скрыть свою уродливость за детскостью, работал много, обращая людей к своим талантам и отвлекая от лица. Если сравнивать глаза, у Тайлера они были намного светлее и привлекательнее.
Шутки были направлены рельсами в одну сторону, по направлению в милые короткие шорты, немудрено, что голова Августа вскоре сдалась и стала фантазировать на тему сочного зеленого в белых трусах. Обиды он уже не чувствовал, зато с радостью упивался красным напитком, от которого его щеки и губы напитались цветом. Ему было вкусно, язык то и дело выскакивал изо рта, облизывая остатки напитка, а взгляды, которыми он стрелял в Тайлера, были испытывающие.
- Прибухнуть? - Август посмотрел в свой опустевший бокал и наклонился, чтобы заменить его на полный. От чувства, будто в этой густой темноте стоит невидимый официант и услужливо подливает напитки, становилось смешно в голове, будто бы там собрались пузырьки и щекотно лопались. - Тут так тихо. Темно. Напитки с яркими вкусами. Я бы хотел быть здесь, сколько позволит Персефона.
Кончик языка смахнул с палочки оливку и закатил в рот. Будь у Августа память, он бы никогда этого не сделал. Вкус у нее масляный и неприятный. С трудом разжевав кожаную ягоду, Август сделал несколько глотков напитка и вытянул язык, выражая чувства от испытанного омерзения.
- Бе, - протянул он и еще раз запил. Больше никакой еды, которую он не помнит. Посмотрев на Тайлера, Август со вздохом поставил пустой бокал на столик и повернулся в кресле так, чтобы встать на колени и внимательно выслушать. Если раньше Август воспринимал чужую злость, обиду и раздражение, как нечто сопутствующие болезни, а потому уворачивался, словно от маслянистой оливки, то сейчас горе Тайлера попало в пьяную плодородную почву. Брови Августа, полные сочувствия и тоски, извернулись в два полумесяца, а руки с ногами, явно потеряв связь с головой, устремились в путь на другое кресло, ближе к пациенту, чтобы утешить его. Наступив коленом на стол и неумолимо надвигаясь, Август зацепился пальцами за спинку кресла и подтянулся, оказываясь вторым коленом на бортике. Он смотрел сверху и кивал головой. Когда заебали все, невозможно сохранять спокойствие. Хочется кричать и плакать. Тайлер изливал душу, и Август старался быть хорошим слушателем, усаживаясь в кресле поудобнее. Трудно угодить всем. Трудно быть лучшим, не только казаться. Трудно нравится настолько, чтобы другие обращали на тебя внимание и дарили приятные вещи. Во всем этом было столько искренности, а такие люди, способные говорить правду, очень нравились Августу. Его глаза горели от восхищения, а ресницы кокетливо подрагивали, впрочем, в душе у него поднимались волны ярости к людям.
- Говно, - согласился он, поддерживая пылкость предыдущих выражений. - Моя задача вас всех спасать, а вы такое говно. Мистер Элвин сам себя бил о стену, мисс Эрин постоянно падает и бьется, а доктор Адам вообще умер. Ты понимаешь, каково это осознать, что в таком безопасном месте, люди умирают?! Он бросил меня здесь, - губы у Августа задрожали, и он с трудом проглотил скопившийся ком обиды. - Точнее, он бросил меня раньше, а затем появился другой врач.
Прежде он так искренне не делился своими чувствами. Боялся, что на него посмотрят косо или решат, будто Август истеричка. Личность медбрата, его внешний вид и поведение полностью описаны в книге и ему не сложно соблюдать правила, но копить в себе столько неприятных мыслей уже невозможно, и он делится:
- Если бы ему так хотелось умереть, мог бы сказать мне. Я бы его пару раз по спине стулом ударил. А то проглотил что-то незаметное и быстро уснул, оставляя после себя компьютер с гнусными картинками. Слишком легкая смерть для такого говнюка. Может, и не смерть вовсе, может, он вообще нас обманул, - Август развернулся и забрал со стола два бокала. Полный с огненным напитком передал Тайлеру, забирая у него пустой бокал, а второй взял себе. Хлебнув от него немного, Август потер кулаком горячую щеку.
- Представляешь, если мы все последние люди, существующие на планете, - прошептал он, - из-за своего желания умереть. Вдруг мы все здесь лечимся от этого, - погладив Тайлера по плечу, Август снова выпил из бокала и подцепив зубами палочку с оливкой, выплюнул ее на пол. - Отобрали самых живучих, способных вытерпеть пару дней, стерли память, - отставив бокал за спину, Август тихо засмеялся и развел руки в стороны, - И ничего не получилось, потому что мы все недостаточно хорошие люди. Ты, я и другие, которых ты вспоминал. Идеальных не существует, по крайней мере здесь.

Второе кресло не отличалось от того, в котором сидел раньше Август. У него были мягкие подлокотники и широкая спинка, к которой так и тянуло прижаться щекой, забываясь в уюте. Если раньше Август обнимал подушку или диагностический стол, стараясь справиться с нехваткой тактильных ощущений, то теперь у него появилось еще и кресло, с которым намного проще подружиться, ведь оно не требует быть послушным и не перебивает, лишь слушает и обнимает своей шершавой поверхностью. Будь Август один, он бы уже его целовал, мягко прижимаясь к нему губами, по-детски. Хорошее кресло, крепкое и надежное. Оно не станет обижать и говорить, что Август не спасатель, а всего лишь мойщик пятых точек. Не будет считать его ненужным. Лишь прошепчет на ушко: «Время рассудит». Однажды Тайлеру может стать очень плохо, а доктора рядом не окажется. Сможет ли Август заглушить свою обиду и спасти его или же с холодной жестокостью сдерет с него штаны и намоет ему обосравшуюся от страха жопу. Накусанные до красноты губы растянулись в беззлобной улыбке и он тихо заверил, будто обещал поделиться пластырем или налить чашку черного:
- Обещаю. Я никогда тебя не спасу.
Пусть, в его пьяной голове летали розовые бабочки и Тайлер казался сексуально привлекательным и дурным, что свидетельствовало о буйных злодеяниях алкоголя в голове, клятву свою Август старался запомнить. Она разойдется с принципами медицины, вероятно, его даже накажет Персефона. Стоит ли переживать, если таково решение Тайлера. Он настолько ненавидит Августа, что готов сдохнуть, лишь бы его рука не коснулась тела. Или же это крик о помощи и умереть должен сам Август. В таком случае, на станции появится новый медбрат, в несколько раз лучше. Может, он даже станет помогать Тайлеру рукой каждый раз, когда он того захочет, и даже не попросит называть эти процедуры отношениями. Согласиться дружить с первого минета.
- Четыре месяца в блаженном неведении, какие все люди говно, - прокомментировал Август слова и тихо фыркнул. В словах Тайлера была гордость за своего друга, и Август признавал, жить одному столько времени - это сложно. Однако, если в памяти нет других людей, ты не испытываешь привязанности. Твое общение удовлетворит Персефона, больше не надо. Август же как-то справлялся без друзей, пока в его жизни не появился доктор Терри. С ним приходилось говорить, учиться коммуницировать, ведь исполнять приказы у Августа получалось намного лучше, чем просить что-то сделать других или рассказывать о себе. Испытывая постоянный дискомфорт, он просто натягивал шире улыбку и думал о том, как всем здесь тяжело.
- Ты намного сильнее, чем рассказываешь, - тихо добавил Август и провел пальцем по своей щеке. Прикосновение ощущалось таким ярким, будто до этого момента он был ненастоящим. Проведя пальцем по губам, Август прикрыл глаза и представил Хавьера. Вот бы провести с ним время. Узнать, как он пережил эти недели и чему научился. Возможно, он не спроста постоянно гуляет голым и разговаривает с вещами, а Персефона раскрыла ему тайну воздуха на станции, от которого их тела чувствуют себя лучше без одежды. Хавьеру чужд стыд, он абсолютен в открытости, и, честно говоря, настолько искренние люди уже пугали Августа. Он перешел грань, за которую Август морально не смог бы перейти. Его привлекательное тело, высокое и мускулистое, влияло как отрава. Август начинал заикаться и покрываться пятнами. Наверное, поэтому он старался не пересекаться с Хавьером, даже когда очень хотелось, а сбегать подальше, стыдливо отворачиваясь. Красивые люди. Из-за них у многих идет кровь из носа.
- Ты же любишь ее, - прошептал Август, открывая глаза, чтобы посмотреть на Тайлера прямо. Он так распалился, что хотелось видеть, как меняется его выражение лица, как в решимости изгибается рот и блестят пьяные покрасневшие глаза. Хотелось потянуться к нему и успокоить, потому что Тайлер не прав. Он судит за других и оценивает по своим мерам.
- Это ты дрожишь, - рука все же потянулась к голове Тайлера и пальцы стали мягко массировать кожу, ощущая покалывание отросшего ежика волос. - Я знаю свою цель и не испытываю никакого волнения. Все, что меня беспокоит, это то, что люди старательно пытаются навешать на меня. Даже Персефона старается, будто я обязан вас любить. Ты переживаешь, почему твой друг не дрожит, так спроси его. Наши домыслы и рассуждения, - Август сел ровнее и присоединил вторую руку к этому увлекательному занятия, - не имеют никакого значения. Мы можем считать, что добрались до истины, а потом узнаем, что твой друг дрожит больше всех. Твое разочарование станет таким сильным, что ты просто не справишься и сделаешь себе так больно, что помочь тебе сможет лишь доктор. А значит, мы не должны ничего надумывать.
Погладив большим пальцем над бровями Тайлера, Август тонко улыбнулся.

Пощипывание в голове сменилось легким фривольным головокружением. Где-то в середине мозжечка задергались нервы, подмывающие колебаться в мелких, едва заметных действиях: обнимать диван, царапать обивку, Тайлера и шевелить пальцами в тапочках на один ему знакомый ритм. Если бы сейчас неожиданно зазвучала музыка, Августа унесло бы в легком раскоординированном танце на пол. Предполагая это, Персефона держала их в тихой и уютной обстановке, где даже смех Тайлера терялся в окружающей темноте.
«Я говорил про Алишу», - хотел поправить его Август, но быстро про это забыл и обиделся на недостаточно качественно отображенную любовь к Персефоне. Странно, что остальные не делают точно так же. В ней же истина и свет. Она тут всем управляет, как высший разум.
- Умрет Персефона, умрем и мы, - вставил свои пару слов Август. Как бы грустно ни звучало, но это тоже истина. Как если лечь на диагностический стол, пожаловаться на отличное здоровье громко и четко и не получить ничего.
От массажа головы Тайлер отказался. Август посмотрел на свои ладони, словно на них должен был остаться след или несколько коротких волосков, и ничего не найдя, кроме надорванной в двух местах линии жизни, сложил руки на колени. Так сидеть оказалось неудобно, и Август подпер щеку кулаком.
- Значит, тебе нравится Хавьер, - «больше Алиши», - мог бы добавить он, если бы не внутреннее чувство самосохранения. Вместо этого он скептично произнёс:
- То есть, его безделье - это, по-твоему, настоящее.
В рассуждениях явно была ошибка, и настолько неприятная, что Август ощущал физическую боль. Как можно не работать и заниматься ничем, когда все стараются на благо общего будущего. По какой такой философии настоящее в том, чтобы ничего не делать и смотреть на всех, как на непривлекательную вещь. Почему Тайлер не верит в реальность станции и этого места. Если их мотает из комнаты в комнату, меняются предметы, может это просто супер технологичные конструкторы мебели одной северной страны. Людей объяснить сложнее, ведь Август у одного из них брал кровь. Робот с пакетиком в рукаве. Не живое, однако вполне реальное. От кресла пахнет тканью, а напитки имеют неповторимый вкус, который раскрывается и цветет лотосами в животе.
- Потому что и ты не настоящий? - со смешком предположил Август и вздрогнул, когда стакан улетел в стену, разбиваясь на осколки. Как они звенели и сияли искрами он уже не увидел. Его губы впечатались в губы напротив, а сам он неуклюже свалился коленом на ногу Тайлеру. Одной рукой он уперся в бортик кресла, другой держался за узел галстука, чтобы не умереть задушенным. Удобства было мало, однако Август и не думал об этом. Скорее его тело выполнило минимальные функции, чтобы выжить, а уж что будет дальше его не волновало, потому что кончик языка уверенно изучал рот Тайлера, то проскальзывая про нёбу, то сплетаясь в тесный узел с чужим языком, а губы наливались кровью от слишком сильного давления. На вкус поцелуй приятен и крепок. Чувствовалась спиртовая нотка.
- М! - оторвался от поцелуя Август и уставился на Тайлера возмущенно и свысока. Сейчас он понял, что все это время, пока целовался, его глаза были закрыты и он не мог воспользоваться шансом и возмущенно прожечь взглядом.
- Совсем дурак?! - толкнув его еще раз, Август резким жестом снял с шеи галстук и скользнул коленом вперед, чтобы сесть на ноги Тайлера удобнее. Даже не подумал, насколько правильней было бы уйти из комнаты. Августа волновало другое. Если Тайлеру казалось, что они в комнате все не настоящие, то где их настоящие тела и что будет, когда они окажутся в коридоре. Неужели чувство безответственности и дурашливости снова уйдет в небытие, а привкус красного напитка сотрется из головы без остатка. Если так, станет ли кричать Август, когда его решать выгнать отсюда силой. Здесь же все есть для настроения. Напитки и парень, который способен не только чушь нести, еще и недурственно целоваться.
- Конечно, не повлияет, у тебя в таком состоянии даже не встанет, - рассмеялся Август и провокационно заелозил бедрами на коленках Тайлера, стараясь ягодицами нащупать предмет разговора. Посмотрев вниз, он смутился и покосился на Тайлера. Шортики добавляли нездорового влечения. Вот бы Персефона оставила их. Если они, конечно же, настоящие.
- Так ты думаешь, выйдем и ни одного засоса не останется? - спросил он и переложил руки, упираясь ими теперь по обе стороны от головы Тайлера в кресло. - Что будешь делать, если останется? Кричать на меня?