Из криокамеры мужчина банально вывалился, очнувшись и заметавшись внутри. Приходил в себя долго. Отчаянно мутило, картинка плыла, мысли растекались, не желая собираться воедино. Никогда бы не подумал раньше, как страшно утратить малейшие признаки самоидентификации. Забыть кто ты, откуда. Кто твоя семья. Кем ты был. Кем ты хотел стать. Потерять мир, который строился годами в тебе и вокруг тебя. Попытки осмотреть камеру, пришедшие после растирания затекших руки и ног, дали мало. Единственное, что мужчина осознал - свое имя мелкой надписью, его он с трудом, но вспомнил. Наверное, вспомнил. Или же поверил в то, что вспомнил. И профессию? Под именем была строчка с профессией. Агроном?

Может быть, он был агрономом. Может, не он. Может, не был. Элвин. Какое дурацкое имя. То ли маньяка, то ли бесславно почившего домашнего питомца. Майерс сжал виски словно в попытке удержать голову, не дать ей рассыпаться на сотни мелких кусков. Тело саднило, хотелось пить.
- Ох, - более осмысленной фразы выдать не удалось. По нему словно каток проехал. Асфальтоукладочный. Одежда? Взгляд зацепился за аккуратно сложенные штаны, рубашку, трусы, носки. Все выглядело как в дурацком фильме про первый день тюрьмы. C трудом, но смог натянуть тряпье, которое вроде бы даже пришлось по размеру. Более подробно изучать комнату сил не было, особенно после того, как обнаружилась ванная. С душем. И унитазом, над котором мужчина нависал с пару минут в мучительной попытке вырвать. Только нечем, желудок был пуст. Душ немного помог. Минут с пять заключённый сидел под струями горячей воды, тупо таращась на стену, отделанную то ли кафелем, то ли пластиком под кафель - определить сложно, да и все равно. Себя Эл вспоминал с трудом, проводя руками, оказавшимися словно тёрки из-за огрубевшей жёсткой кожи, по мускулистому поджарому телу покрытому светлыми волосками. Сколько он не старался, больше припомнить не получалось ничего: сознание обращалось к памяти и получало в ответ пустоту, гулкую и бездонную пустоту. Базовые познания, базовая память. Пока ничего больше. Все стерто, или утрачено. Или заблокировано. По неведомой причине.

Мыло пенилось плохо, словно нехотя. Словно делая одолжение и стараясь выскользнуть из трясущихся, плохо ещё работающих рук. Мылился Майерс отчаянно, едва ли не раздирая ногтями светлую кожу, будто бы в попытке обнажиться ещё больше, добраться до того, что скрыто под кожей, в костях. Он плохо понимал, что делает. Зачем ему душ? Сейчас, когда важнее всего понять, где он оказался, определить, кто он. Может быть, похищенный? Может быть, беглец? Преступник? Сраная балерина-наркоманка? Эл поморщился. Ему явно не нравились слова "сраная" и "наркоманка". Просто балерина?
- Что б его, - плюнув на попытки намылиться лучше, мужчина позволил воде смыть труды. Полотенце нашлось. Тщательно вытершись, изучил отражение в зеркале, затянутом дымкой пара. Бледное лицо, отросшая борода, волосы до середины шеи. Похоже, проторчал он тут немало, либо так и ходил всегда — неопрятной образиной. Снова поморщился и бросил разглядывать. Надо выбираться.

С дверью провозился добрых минут пять, не понимая, что и как должно работать, пока в тщетных попытках не принялся долбить по неподатливому псевдопластику, и — о чудо — Сим-сим открылся, Сим-сим отдался. Блуждания, бесконечные блуждая по светлым пустынным коридорам. Пусто. Гулко. Все как из ночного кошмара перфекциониста — гладко, однообразно, без единого намека на творчество и индивидуальность. Ни входа, не выхода. Стекло, пластик, метал. Переходы, двери, которые отказывались открываться. Так бы и бродил до бесконечности, пока не услышал отдаленный звук. Промелькнувшее видение закрывающей створки. Почему-то не звал и не кричал, боясь спугнуть голосом царившее жутковатое безмолвие. Наверное, так и должен выглядеть ад: замкнутое пространства без шанса и надежды выбраться, одиночество и пустота. Пустота вокруг и внутри. Без личности, без памяти, без веры.
- Эй, - на очередной хлопок дверь отъехала в сторону, обнажая помещение, которое бы Эл скорее назвал хранилищем и… Узник удивленно уставился на человека. Настоящего, с руками, ногами, головой. Стоявшего к нему спиной. На секунду ему показалось, что безумие окончательно овладело разумом, хотя какое тут безумие, какой тут разум? Все вокруг было лишь сном. Дурным сном бешеной собаки.
- Эй, - Майерс хрипло позвал, не узнавая собственный голос, звучавший чужим и бессмысленным. Если то всего лишь кошмар, значит, перед ним один из его обитателей. Такое же порождение затянувшейся агонии сознания.

Отредактировано Elvin Myers (2022-01-17 18:50:11)

Встреченный мужик неожиданно обвинил его в подкрадывании. Эл поморщился, чужой голос звучал слишком громко и непривычно, казалось, будто выдернутый из сна, он по-прежнему пребывал в некоем анабиозе и любой внешний раздражитель кроме вполне обоснованного раздражения ничего не вызывал.
- Слушай, можно чуть потише? - страдая от приступа фантомной головной боли, попросил агроном. Мужчина выглядел примерно одного с ним возраста и примерно одной же комплекции, довольно широк в плечах, не лишен мускулов, скрытых под «тюремной» робой, и внешне напоминал представителя Ближнего Востока: то ли смуглая, то ли загорелая, по сравнению с ним, кожа, смоляные брови. Много бровей. Все лицо — сплошные элегантно подчеркнутые брови, улегшиеся в непринужденно-привлекательной позе над глазами. Кто там обитал на ближнем Востоке? Иранцы? Сирийцы? Смесь?
- Себе повесь, - недовольно проворчал Майерс, переходя совсем уже на баритон. Ему еще колокольчика не хватало, и так все звучит слишком громко, слишком пронзительно.
- Новенький? - вопросы мужик задавать умел, были бы у него еще на них ответы. Агроном проследил за свертком в руках обитателя станции, банкой с неясным содержимым.
- Это что, склад? - коротко осмотревшись, он не заметил ничего цепляющего внимание: однообразное окружение в тех же светлых тонах, все какое-то излишне гладкое, излишне идеальное и стерильное. Больше операционная, чем нормальный склад. Еще бы помнить, как, мать его, нормальный склад должен выглядеть.
- Эл… Элвин Майерс, агроном, - у мужчины складывалось четкое ощущение, что за сегодняшнее утро он поморщился уже больше раз, чем за всю предыдущую жизнь.
- Просто Эл, - нет, определенно полное имя ему не нравилось, чересчур уж гладким и прилизанным оно звучало, прям как станция. Кстати о станции.
- Какая еще Персефона? - станция Персефона. Без выхода, без памяти. Голова гудела как если бы Майерса приложили по ней медным тазом. Мысли путались, хотелось пить. Глаза слезились от яркого света.
- В горле пересохло, что жесть. Тут можно где-то выпить? Воды? А потом ты мне все расскажешь. Про станцию, про Персефону, про память и выходы. Про какого хрена мы вообще здесь делаем. Кстати, о нас, - Эл до хруста пожал протянутую руку. Мышцы слушались плохо, контролировались еще хуже.
- Хэйс, - похлопывания по плечу отдавали в голову, заставляя снова и снова хмуриться. Наверное, выглядел он сейчас не слишком дружелюбно. А чего вы хотели? Разбудите медведя посреди зимы, выпнув из берлоги под мохнатую жопу, и заставьте нарезать круги по заснеженному лесу без ориентиров, без указателей, без вывесок «спать сюда, есть туда, гадить здесь, но аккуратно».
- Я понял, - Майерс мрачно кивнул на короткий экскурс в буднях станции.
- Да и на черта бы я тебе сдался, затаскивать, - Джонни продолжал копаться к каком-то ящике, агроном, заметив некоторую нервозность в движениях, помотал головой и чуть отступил, показывая, мол, не мое дело, если ты там очередного проснувшегося по частям не прячешь, конечно.
- Жаль? - последней фразы он не уловил.
- Чего тебе жаль? - знакомство начатое со слов «мне жаль» энтузиазма не внушало. Если Хэйса подрядили встречать новеньких, то выбор был сделан прям специфический, с его оптимизмом новенькие со входа будут впадать в радостный депрессивный экстаз. Как бы вывести потом?
- Слушай, я только из стены вылез. Ну, ящика в стене. Нихрена толком не понимаю, что происходит. И с памятью проблемы, да. Как ты сказал, - агроном потер саднящие виски.
- У тебя от головы что-нибудь есть? Болит, что после дырки от снаряда. И где мы вообще? - мужчина махнул в сторону ближайшей стены.
- Что на Персефоне экоей, я понял. Сейчас мы где? Ты что, тут живешь? - Майерс коротко просканировал помещение. В качестве выбора постоянной дислокации выглядело отвратно. Ни кровати, ни душа. У него в комнате хоть душ был.
- Я сейчас прям туго соображаю. Такое ощущение, что наркотой накачали. У тебя так же было? - Эл поискал глазами стул, мутило знатно.