Её пальцы неуверенно перехватили ладонь Джонни, но он почти сразу ухватил их крепче, почувствовав тоже самое и от …
- Эрин…
Хэйс приподнял брови, помогая ей подняться. Эрин. Было что-то милое в этом имени, и в тоже время невероятное. Будто оно скорее могло принадлежать героине книжки, какого-то старого и очень добротного фэнтези. В таких книжках девушки вроде Эрин всегда были невероятными: боевитыми принцессами, готовыми стоять за своё до конца, или прекрасными эльфийками с полупрозрачным взглядом. Джонни посмотрел в глаза Эрин. Серые, бархатистые как прогоревший пепел, или может быть это кажущаяся пористой и мягкой поверхность закаленной стали. В любом случае, выросший на краю ирландской географии Джонни Хэйс, ничего из такого не мог ей сказать, он лишь улыбнулся, крепче перехватывая тонкие пальцы, что казались еще тоньше и беззащитнее в его широкой ладони, но как, же быстро она доверила ему себя, стоило завести разговор о споре. Эрин была либо слишком отважной, не желая показывать внутренней паники, от происходящего, а она точно была, ведь это случалось даже с самыми крепкими из них, либо была от природы ужасно азартной девчонкой, что на спор была готова и с дерева спрыгнуть и взобраться на крышу, лишь бы показать всем, что девчонки тоже чего-то в этом мире стоят, а не только плакать могут из-за сломанного ногтя. Но заявить о своих пространных размышлениях Джонни Хэйс не успел, Эрин (как и многие до нее) решила усомниться в верности "пути" повара, повелителя ножей и вилок, что Джонни сам уже начинал сомневаться, что повар это его внутреннее состояние души. Призвание, что одно и на всю жизнь. Но кто же он тогда? Кто ты, Джонни Хэйс, если не мать его, повар. Оглушительный визг разрубил своей резкостью сонм мыслей, прибивая даже самые живучие из них тяжелым обухом. Джонни держал Эрин за руку, и не собирался отпускать, даже когда понял, что гравитация вдруг перестала действовать. Точнее, гравитация-то как раз работала на ура, как всегда бессердечно и наверняка. А вот он загнанный в реакции долей секунды, когда выживаешь лишь благодаря инстинкту, не отпустил и уже в следующее мгновение оказался на полу… Что там было про тела разной массы, что стремятся к поверхности за одинаковое время? Второй закон сука Ньютона! Скулы, локти, взгляд, колени… все перемешалось в странном калейдоскопе, а потом замерло в совершенно невероятном узоре. Эрин оказалась сверху, он отчетливо ощутил как она всем весом плюхнулась на него, как придавила, ему сдавило грудную клетку, заставив мышцы над ребрами напрячься и запружинить. Но дело было ни в этом, а в том что Джонни перехватил ее взгляд, поймал овал лица в расплывчатом фокусе оглушенного падением зрения. Все вокруг, будто было замазано не резкими бликами и мазками, и только контру ее лица и глаз четкими резкими штрихами проступал на бледной коже подводкой теней. Мгновение, одно … где-то между двумя ударами сердца, вдохом и выдохом, между полетом и приземлением, момента, когда боль от рецепторов дойдет импульсом прямо в мозг и заставит его застонать, Джонни смотрел в глаза Эрин и в это мгновение ему приходили в голову совершенно дурацкие мысли. «Она очаровательная». Например, что у нее маленькие улыбчивые морщинки вокруг глаз, ее волосы влажные и от нее чудесно пахнет, а еще ему нравится, что она сверху, это потрясно настолько, что прям все внутри него готово навстречу к ней потянуться, и что почему-то он прижимает ее к себе за талию, будто они все еще куда-то падают, а он просто обязан ее удержать… «очаровательная» как… то, что он видимо когда-то смел, лицезреть воочию, и отчего шевелилось все ирландское естество. И Джонни захотелось ее поцеловать.
- У тебя глаза как готовое расплакаться небо над вересковой пустошью…. – чегоооо...? что за детские глупости, не мог выдать что-то более умное? Импульс доходит до мозга, наконец-то подключая боль. И он даже не успевает осознать, что сказал ей до этого и зачем. В какой момент ему захотелось это сказать и почему, он просто больше не чувствует ничего. Потому что адская боль затмевает все внутри него и даже те мысли, где Эрин казалась ему очаровательной. Очаровательно меткой, очевидно. У этой девицы были очаровательно угловатые скулы, локти и сука колени. Непереводимая ирландская игра слов. Потому что ничего в нем не приподнялось ни на сантиметр, ведь колено Эрин приземлилось Хэйсу прямо по ирландской гордости. - FOC.. focáil sasanach …. Твое колено, - Джонни весь наморщился и поджал зубы и губы, буквально ушел в себя, чтобы не заорать еще более благими ирландскими матюгами. Но какого ляда, нет, он все, же издал еще несколько неразборчивых фраз напополам с ужасным рыком откуда-то изнутри, немного изогнувшись под Эрин и вцепившись ладонями ей в упругую задницу.
- Блять, да слезь ты с меня, мы уже никуда не падаем, - еле простонал он, пытаясь спихнуть ее с себя, больше не желая исполнять роль пуховой подушки. Еще один неразборчивый стон и лицо, будто, сожрал лимон целиком и без текилы. Джонни нелепо схватился за пах, не чувствуя больше вообще ничего, первые искры из глаз прошли, и он старался ни в чем не винить девушку. Глубокий вдох. В конце концов, он сам руки ее не отпустил, она не была виновата. Не виновата в том, что разучилась ходить, мать их Персефону. Еще вдох. Он медленно сел все еще жмурясь. «Надо приложить лед». Надо… адская боль. Вдох. «А может и не надо». Хэйс глянул на Эрин чуть наискось. Выдох. Брови выражали страдание, изогнувшись на лбу чуть ли не вертикально. Вдох. И насколько мило смог из себя выдавить в тот момент, Джонни спросил.
- Не ушиблась?

И в этот момент раздался голос треклятой Персефоны. Микроволновка бесовская.

Джонни пришлось убраться со стола, видимо на такие запросы их богиня не считала нужным себя утверждать ответами. Но спустя мгновение она все же выдала диагноз, как и ожидалось ничего страшного с ним не произошло. Но со стола все же пришлось убраться. Эрин была непоколебима как просроченный пряник. А еще Персефона оказалась достаточно нужной, что-то там зудя про здоровье и ценность подопечных.
- О психическом здоровье ты верно не печешься... - да и вообще странно она тогда выглядела, раз сейчас говорила о вредных привычках, но сама натолкала им в ячейки все эти штуки, сигареты... алкоголь. Да, без них жизнь становилась здоровее, но при этом скучнее в два раза.
- Перси?
- Да, сокращенно от Станция "Персефона". Перси, стерва, иногда зову ее Кэйлин, - усмехнулся Джонни облокотившись на стол.
Но у Эрин видимо был какой-то свой план, решила пойти по пути.. якобы по которому никто до нее не ходил. С другой стороны... Джонни только успел отскочить, когда девушка будто взбесившись начала кричать и крушить все вокруг, стучать и ругаться. Выглядело конечно это ... как внезапное извержение вулкана. Абсолютно игнорируя пожелание бездушной машины Эрин принялась ей угрожать, видимо так на нее действовал стресс, и требовал выплеснуть все свое недовольство в ультимативной форме. Ярость в чистом виде, сейчас вспышка кончится и.... Эрин уселась на пол тяжело дыша. И во время, ведь Джонни собирался уже ее оттаскивать от всего оборудования, между прочим реально нужного. Нет, определенно она была великолепна во всем этом своем всплеске, так открыто демонстрируя недовольство, возможно такое даже к лучшему.
Джонни уселся рядом. Усмехнулся.
- Ну ты огонь, вообще, - он легонько толкнул ее плечом. - Но оборудование нужное, может ты не станешь его крушить? Да и сама можешь еще покалечиться... договорились?
- А ведь я сама бы сейчас отдала что угодно за сигарету.
Джонни приподнял брови. Это звучало так безысходно и опрометчиво.
- Прям что угодно? - у него во взгляде скользнула странная озорная искорка, какое-то странное лукавство на дне темного зрачка.
Джонни схватил ее за руку, и потащил из мед отсека. Потому что даже Персефоне должно было быть понятно, что девица которая так колотит по предметам, вполне себе здорова. Физически уж точно.
Они вышли и пошли прямо по коридору, снова по лестнице, и вернулись в коридор, где были их комнаты. Джонни буркнул "откройся", своей двери и та с мерным шелестом отъехала. И только тут он выпустил руку Эрин, еще раз озорно посмотрел на неё, а после зашел к себе в комнату и вернулся буквально через минуты с сигаретой в пластиковом пакетике, демонстрируя ее Эрин. Но пока та вновь с прытью дикой рыси не кинулась на него, высоко задрал руку.
- Она одна единственная здесь, пока что... - легонько щелкнул ее по носу Хэйс. - Хочу ее уже месяц, - глядя прямо в глаза Эрин заявил он, не моргая, чтобы она прочувствовала всю боль данной фразы, и прониклась пониманием. Медленно опустив, руку, и пряча сигарету в карман, Джонни вновь зашагал по коридору. Наконец-то все мучения подойдут к концу, и он наконец-то ее выкурит, весь этот чертов день просто настаивал на том, что ему нужно сделать это. Хватит экономить.
- Пошли в кухню, опробуем плиты... открытого огня тут нет. Но что-то мне подсказывает, мы разберемся с этой крошечной проблемой... Ты со мной?

Да, она, черт возьми, понимала. По загоревшемуся взгляду, и тому, как затряслись руки Эрин, Джонни понял, что она прекрасно сейчас его понимала. Но спустя несколько минут, девушка все же удивила его своим поведением. Она вновь приблизилась почти вплотную, а потом ее шепот обжег, заставив по коже забегать мурашки, прямо как в тот момент, когда они распластались по полу в саду. Джонни ухмыльнулся, неужели она реально была готова на все, и только из-за одного сиюминутного желания, неужели Эрин Данн была именно такой, он никак не мог вспомнить нужного слова, да и зачем. Сначала ему это показалось приемлемым, и он даже вроде бы придумал, что попросить взамен, но стоило им дойти до лестницы. Когда Эрин вновь озвучила свои надежды и, оступившись, уже готовилась вновь встретиться с полом, Джонни успел ухватить ее за руку, потому Эрин не брякнулась ничком на лестнице.
- Да что с вами всеми не так? – пробурчал он. – Тебе нельзя делать два дела одновременно, - он обхватил ее за талию, - лестницы и разговоры явно не твое, - и приподняв, спустился вместе с ней.
Нет, определенно, это превращается уже в закономерность, либо эти девицы научатся ходить по лестницам, либо попереубиваются. Он опустил Эрин на пол.
- Там есть лифт, справишься в другой раз? – усмехнулся он, глядя в округлившиеся глаза мисс Данн. Она была такая красивая.  А после, выпустив ее из этого полуобъятия, шмыгнул носом, - кухня… это туда, - немного замешкал он. И вот тут-то Джонни ... нет, не вспомнил, просто почувствовал, что не стоит требовать с нее ничего, а то так и до сутенера недалеко. Если бы он мог помнить, как все детство его таскали в церковь на проповеди по старой доброй ирландской забаве, где он должен был проникнуться речами из писания, а не лазить под лавками и связывать чужие шнурки, поджигать подолы и царапать не приличные слова на скамейках. То он бы понял, что все эти речи не прошли даром, и Хэйс осознал, что стоит быть добрым с ближним своим, и что добрые дела множат такие же добрые поступки. Но он не помнил. Ему просто показалось странным из-за одной сигареты заставлять Эрин делать что-то, что возможно ей не слишком то и понравится, в конце концов, нет ничего такого, чего бы он не мог добиться от нее просто так… за красивые глаза и не очень правдоподобные речи. Они дошли до плиты, та была электрической. Джонни повернул рычажок, и поверхность плиты подсвечивалась алым.
- Знаешь… - он вдруг повернулся к Эрин. – Неправильно такой юной мисс, быть готовой на все, ради одной сигареты, - он замолчал, потому что следующая мысль не выглядела как что-то достойное. «Надо продаваться хотя бы за пачку». Он приподнял бровь, - мало ли что я могу заставить тебя делать, - смешок…
Плита уже достаточно раскалилась. Он смотрел на красный обод по краю, от него расходились тонкие черточки, выделявшие место, куда нужно ставить кастрюлю.
- У меня чувство, что я уже делал так раньше, - Хэйс достал сигарету из пакета, и поднес к разогретой поверхности, тонкая струйка белого дыма потянулась вверх от сигареты. Тонкий еле различимый запах табака потянулся следом, это было великолепно. Даже лучше, чем он себе представлял, чуть сладковатый терпкий привкус чего-то маняще неизвестного. Джонни протянул Эрин сигарету, пока кончик той тлел.
- В честь твоего пробуждения, дарю, - улыбнулся он, - давай скорее!

Нет, он определенно точно дурак. Отдал сигарету, которую экономил месяц, и теперь смотрел как какая-то неизвестная дамочка, со странными замашками курит её. Эрин мягко обхватила фильтр губами и с удовольствием затянулась, зрелище почти порнографическое с учетом всего этого долбанного месяца. Хэйс сглотнул, наблюдая за тем как микрон за микроном в красном сиянии тлеющих огней, исчезает бумага и табак. Дурак.
- Хотя… я и не исключаю, что это ты так девчонок приманиваешь. На сигареты, - он усмехнулся, но не столь радостно как Эрин. На удивление улыбка ей шла, лицо буквально расцветало и за серой пеленой ее глаз, будто проступало солнце, лучась крошечными морщинками вокруг глаз. Джонни взял сигарету, из её пальцев, возможно чуть более резко, чем хотел. И тоже затянулся. Дым проник в легкие, обволакивая изнутри едким туманом, горло немного защипало, а на языке проступила легкая горечь, но и странное облегчение тут же накрыло. Он коротко затянулся еще раз, и выпустил дым через нос. Стоит запомнить этот момент, хотя бы потому, что другого такого может уже не представиться. Джонни держал сигарету и, приподняв брови, смотрел как медленно та дымится.
- А если и так, - поддержал он её, - ты ничего.... - и тоже засмеялся. - Джейми это начала, - пожал он плечами, - отдала мне свою бутылку виски в первый день... я просто передал эстафету тебе этой сигаретой. Традиции... - он коротко сделал еще одну затяжку и отдал сигарету Эрин. - Но между нами, - он смешливо изогнул брови, и чуть наклонился к уху Эрин, будто собирался выдать какую-то тайну. - За бутылку виски, я бы тоже спокойно подрочил кому-нибудь... а может она тянет на целый отсос, - было легко смеяться вот так, над вещами, которые могли никогда и не произойти. С другой стороны, это же целая бутылка виски, Джонни снова вспомнил вкус алкоголя и вздохнул. Он выключил конфорку, которая пока больше ни для чего не годилась, как поджигать сигареты. Определенно на время вся его жажда к курению утихнет, но потом станет сложнее, с другой - соблазнов будет меньше. Он чувствовал, как пульс в венах успокаивается, дурацкая нервозность уходит, а удовольствие наоборот расходится по каждой клеточке.
- Значит, это твоя вотчина?
- Моя... - он развел руками, - добро пожаловать на кухню.
- И что у нас на обед?
Он усмехнулся уголком рта.
- Может быть, ты... - мгновение смотрел на нее, не моргая. - Я слышал у девчонок очень вкусные щечки, - он легонько потрепал ее по щеке, и все-таки рассмеялся. - На самом деле, моего участия требуется пока минимум, ведь на станции есть только полуфабрикаты, которые разводятся водой... странное желеобразное нечто. Съедобно, но не более...
Он уселся на один из столов, болтать с Эрин было приятно. Пусть хоть кто-то попробует сказать, что сигареты - это плохая привычка. Сигареты, как и алкоголь, сближают людей. Курилка - Connecting People.
Она тоже рассматривала его, медленно докуривая сигарету, та таяла быстро и легко, почти без сожалений обращаясь в дым и пепел. Она вдруг напела строчки, видимо это была какая-то песенка, но ничего в голову не приходило. Кем же она могла быть в той другой жизни, раз так отчаянно нуждалась в сигаретах, не стеснялась торговаться и напевала странные песенки.
- Ты ведь ирландец, верно?
- Банка пива в моем ящике на складе была ирландской, кто я такой, чтобы с нею спорить... - он попытался припомнить слова песенки, но в голове ничего не возникало. - Зато ты - нет. Твой английский такой чистый, что я едва ли его понимаю.
She died of a fever,
And no one could save her...
Джонни замолчал и отвел взгляд. Захотелось сказать какую-то глупость, чтобы Эрин слова улыбнулась. Но на ум категорически ничего не шло. Он сжал край стола, на котором сидел. Глупостей в голову не шло, но молчать казалось было невозможно, нужно было заполнять все эти паузы, чтобы не слышать вечерних звуков станции, иначе может стать ужасно одиноко.
- Ты мне нравишься... Эрин Данн, не умирай от лихорадки, ладно... позови, если еще раз решишь навернуться с лестницы.
Кажется, это называется дружескими отношениями, готовность помочь тому, кто рядом, просто так. Странно это. Делать что-то, просто так, только, чтобы посмотреть, как другой улыбнется.

В какой-то момент лицо Эрин изменилось, что-то странное мелькнуло в ее взгляде, странно очертилась линия подбородка, она повернула голову набок, все еще глядя на Джонни. Держа его за руку, он не возражал, только перехватывать ее пальцы сильнее не стал, а когда она захотела отпустить, не удерживал. Он еще раз затянулся, и сигарета окончательно потухла. От жадности двоих скучавших по сигаретам, она прогорела прямо до фильтра, оставив напоследок отвратительный сквозящий горький вкус на языке. Неприятный. Легкая сероватая дымка до этого была лучше. Джонни затушил сигарету в чашку, которую они взяли, чтобы стряхивать пепел и отставил в сторону. Короткое мгновение удовольствия закончилось. Удовольствия вообще не длятся долго, зато, сколько усилий тратится для их достижения.
- Режим дня. Задания? Все идет от этой херни?
- Режим дня не более чем условность смены дня и ночи. - пожал он плечами. - Она скорее будто пытается нас воспитывать... может это детский сад для взрослых, - он усмехнулся. - Может мы все были миллионеры и купили сюда билет за бешеные деньги, чтобы вновь почувствовать вкус привычной жизни.
Вкус привычной жизни. Что вообще есть - это "привычно". Случайно касается ее руки, когда возвращает свою на столешницу, ее кожа слишком приятная на ощупь, хочется вновь перехватить ладони и... Дурацкое молчание кажется не выносимым. Если бы он поцеловал ее прямо сейчас, как бы она отреагировала, расценила за то самое желание за выкуренную сигарету, или просто за желание, а может просто оттолкнула, проводя черту. Если бы оттолкнула, то он даже сам бы не знал, как отреагировал, и это подталкивало еще сильнее, азарт разгорался где-то глубоко внутри. Узнать не только вкус никотина на ее губах, но и что-то новое понять про себя, или про нее лишь больше, как дрожат ее пальцы на чужих мышцах в нетерпении, ощутить трепет ресниц, смять упругие бедра, ведя кончиком языка вдоль шеи вниз к ключицам и груди... Такая красивая. Черт, тормози. Хэйс спрыгивает со стола почти бесшумно и встает напротив нее. Нет, сейчас ночь, едва ли им бы кто-то помешал, реши он даже не тормозить только на поцелуе, не тормозить вообще, но...
- Скукота. Но ты говорил о складе. Покажешь где он? Мне интересно кем же назначили меня, я так ведь и не посмотрела.
Да, так намного лучше. Бессонные ночи плохо на нем сказываются, а одна сигарета на двоих сближает лучше десяти свиданий. Снимает не только напряжение и раздражительность, но видимо и рамки.
- Да, склад, - брови импульсивно дернулись. - Пойдем.
Он шагает вперед, не оборачиваясь, чтобы точно дойти до склада, а не начать проверять себя и Эрин совершенно не в дружеском смысле. Не так, как сам говорил секунду назад, когда предлагал подставить дружеское плечо на лестнице. Или это никогда не было дружески. Изначально. Так бывает?
- Даже не придется идти по лестнице, - улыбнулся он ей и свернул в сторону склада.
Склад был совсем темный в это время суток, дополнительный свет не загорелся. В стене уже привычно угадывалась выемка для ладони, приложив к которой руку позволит открыть твою ячейку. Он остановился у самого входа на склад.
- Я могу подождать здесь, если хочешь сходить одна, - предложил он. - Если что кричи.
Но там было что-то совсем темно, и длинные ряды стеллажей картину скорее делали лишь более пугающей, будто темнеющие внутренности какого-то огромного монстра, что поглотит тебя и не выплюнет обратно. Джонни поджал губы. Они столького о себе не знают. И даже со страхами придется сталкиваться впервые. Ну, что за ужасное место?

Видимо мысли Эрин так и скакали как мячики, сталкиваясь между собой и разделяясь новыми хаотичными импульсами, что должны были просто разрывать голову от всего происходящего. Но ведь это нормально. Она меняла мнение метаясь от одного к другому, потому что зацепиться было не за что. Как ребенок, впервые попавший в огромный магазин игрушек, хватая одно, замечает второе, бросает, переходит к следующему, познать и узнать. Столько нового вокруг, столько странного и ты совершенно не знаешь, как стоит реагировать на это, пытаясь цепляться за обрывки себя прошлого, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, попытаться протянуть нити, чтобы увязать эту рассыпающуюся реальность в хрупкое подобие нормальности. Вопросы что она задавала, действия которые она делала, словно запутавшаяся в сетях рыбка, новым импульсом неизвестности разбивали ту хрупкую систему "мироздания" что удалось выстроить за последний месяц. Следовать за этой системой было легко, если не вдаваться в подробности, но стоило вспыхнуть яркой вспышкой очередному вопросу, и все разлеталось карточным домиком. Эрин шагнула вперед, а после протянула ему руку, Джонни последовал за ней. Темнота поглотила и его, скрывая внутри себя, словно в огромном пузыре, только штрихи очертаний, размазанные угольными мазками движения. Удивительно, как в темноте некоторые вещи становятся яснее и понятнее, проще и вернее, скрадываются углы и шероховатости. Проще.
- Знаешь… там на кухне, ты сказал о том, ... - начала Эрин негромко, ее слова струились тихим потоком осторожно обволакивая слух. Её голос звучал приятно, чуть дрожал, в нем появились новые нотки. Страх? Желание делать все наперекор - тоже в чем-то путь.
- Но мы не можем знать, это просто очередная нелепая теория, мы не знаем тех людей, которыми были, - ответил Джонни так же тихо, почти на самое ухо Эрин, касаясь легонько ее щеки своей, снова чувствуя ее в опасной близости от себя, только руки протяни, только... В темноте все становится острее, ведь на вещи можно взглянуть под другим углом, исключая зрение.
- Не хочу плясать под дудку этой Перси. Я…
И он прекрасно понимал ее, но так же, он понимал, что нельзя полностью отречься от всего происходящего здесь. Полностью забить на Перси, ее отдающих металлическим холодом голос, в конце концов, они внутри станции, а значит, иногда не приходится выбирать. Но иногда, когда дневной свет больше не ослепляет, а ночь мягко обнимает за плечи, прямо как сейчас, когда Эрин потянулась к нему, легонько касаясь губ, хочется узнать, кем ты был раньше, почувствовать, что когда-то жил нормально, разве не повинуясь первой мысли, инстинкту, не лучший способ понять кем ты был. Губы Эрин мягко скользнули по его, обдавая теплом и шепотом, она прижималась к нему, ища чего-то, определенности или чего-то еще. Джонни подался, вперед чувствуя хрупкую фигурку в своих объятиях, не хотелось ее отпускать, но разве это будет правильно. Он крепче обнял ее, хотел сказать, что лучше не торопить события, но при этом продолжал обнимать крепче. Что она не должна, может быть, он сам сказал что-то не то или не так. Но ведь сказал, а значит хотел. Хотел. Её губы были такими приятными на вкус, распаляя и заставляя терять все мысли. Ее пожалуйста обжигало сильнее любых сомнений. Даже если это неправильно, ему все равно хотелось быть здесь и сейчас. Это ощущение, немного смутное и скомканное, заполняло изнутри, не до конца понятное, но вырисовывающее с каждой секундой все ярче, да, черт возьми, он хотел ее. Еще там на кухне в завитках сизого тумана, что цеплялся за ее волосы, и теперь они пахли сигаретами. Бежать от себя и своих желаний, порой этот путь приводит лишь в тупик. Но Джонни и так уже в тупике, иначе назвать станцию было нельзя. Поцелуи Эрин вспыхивали на коже, ее пальцы цеплялись за одежду, это словно напоминало игру, кто поцелует больше, кто быстрее снимет одежду, кто крепче обнимет. Джонни обхватил руками ее лицо, в темноте было почти ничего не разглядеть, но ему нравилось ощущение ее нежной кожи под пальцами, он отер большими пальцами ее скулы и щеки, это будоражило. Руки скользнули к плечам, помогая избавиться от рубашки. Он поймал ее губы своими, кончиком языка, толкнувшись в приятную упругость и чуть раздвигая их, углубил поцелуй. Срываясь на мелкие и быстрые прикосновения, подгоняемый изнутри обжигающим непонятным чувством, но ужасно приятным, даже лучше, чем выкуренная сигарета. Нос притерся к шее, собирая запах, серый дождь, грозовое небо, соленые брызги на краю коричневых осколков, что звались скалами. Пальцы спустились вдоль спины к бедрам, крепко сжав их, прижимая к себе. Он чуть толкнул ее к торцу стеллажей с ячейками, стягивая штаны. Почему он делал всего этого раньше. Кровь стучала в венах и в голове, все это заставляло улыбаться. Удовольствие от чужого тела, ощущения переполняли, он подхватил ее, заставляя обхватить ногами бедра, и прижимая к стенке, льнул сам, притираясь разгоряченным телом. Хотелось всю ее сжать, чтобы почувствовать еще ближе, на коже... под кожей, губы жадно ласкали грудь, скатываясь поцелуями, оставляя влажные дорожки, так легко потерять контроль и случайно сделать больно.
She cried on my shoulder begging please
Think twice...

Отредактировано Johnny Hayes (2022-01-16 12:08:13)

Не знаю, кто из нас зверь
Наверно раньше был я
Но я не знаю теперь
Ты пожираешь меня
Желание, от которого сносит крышу, струится по венам. Эрин припадает к его губам, кусает. Отрывисто, больно, тут же слизывая проступившую кровь. Будто проверяет, живы ли они оба. Боль кусается, словно бросившаяся с открытой пастью змея, ранка жжется. Мышцы, дернувшись в легком спазме сладкой истомы, откликаются электроразрядами. Джонни прижимает к шкафу ее руки, резко дернув те вверх, сдавливая сильнее, впивается поцелуем в шею, чувствуя как кончики волос Эрин мягко касаются его плеч, пальцы впиваются в напряженные мышцы. слишком сладко и слишком приятно. Если продолжить в том же духе, кажется можно опрокинуть стеллаж, или нет, без разницы. Она знает, чего хочет, хочет его, и как именно - тоже, почти ничего не нужно говорить. Это распаляет. Между поцелуями и горячими выдохами, она толкает его назад, тянет вниз, ударяется коленями об пол. Все происходит так быстро, будто боятся упустить момент, или случайная вспыхнувшая между ними искра, могла бы угаснуть, так и не разгоревшись. Ну, нет. Она скользит по его телу, пропуская меж бедер, ощущать это терпкое напряжение, желание взять, желание обладать. Чувствовать все острее и сильнее. Джонни тянет ее на себя, сам чуть приподнимаясь и запуская руку в волосы, направляя ее к своим губам, и после ниже. Остатки одежды сброшены. Пол холодит спину. И это тоже в каком-то смысле теперь возбуждает. Её руки, грудь, плечи и живот все выглядело красивым, и желанным хотелось целовать ее всю, прикасаться сжимать и обнимать. Пальцы Джонни скатились с чуть дрожащего живота Эрин ниже, горячее влажное тепло размазалось по нежным складкам кожи, от ее стонов, ... еще одно медленное прикосновение, от всего этого внутренности сводило от нетерпения, мышцы звенели напряжением. Воздух почти загустевал в легких, становясь ужасно горячим. Тянуть больше не хочется. Эрин видимо тоже. Она подается вперед, выгибаясь, опускается. Одно мгновение, слишком приятное, вызывает улыбку. Чувствовать ее так, что-то невероятное, кажется, что каждая клетка на теле может закричать от чертового удовольствия. Она прижимается к нему плотнее, Джонни обхватывает ее за талию и чуть приподнимается, улыбается, рассматривая ее тело, ощущение, что мускулы хотят лопнуть, томясь в этом взрывном напряжении. Оставляет быстрые совсем смазанные поцелуи. Толчок. Резче. Быстрее. Оборванные выдохи, тяжелый вдох. Кончик языка цепляется за сосок, срывается. Волосы Эрин беспорядочно рассыпаются по плечам, становятся влажными от пота, пальцы тоже теперь скользят по влажной коже. Он закусывает прикушенную губу, все ощущения становятся острее и накладываются одно на другое, чувствуя её почти одновременно всеми доступными способами. Сжимает бедра до почти красных отпечатков, дыхание дрожит, это мгновение принадлежит им, она принадлежит ему безоговорочно, в быстрых поцелуях, в узости своих бедер, в этих резких движениях, заданного единого ритма. То как прогибается в спине, позволяя любоваться округлостью груди и ненасытным, но чувственным взглядом, казалось только этот взгляд ее огромных глаз, заставлял двигаться еще быстрее и желать больше. Еще одно движение вверх и вниз, них живота сводит, легкие саднит от недостатка воздуха. По коже проходит дрожь от ее стона или вскрика. Эрин вся вытягивается словно по струнке, Джонни придерживает ее, не позволяя отстраниться совсем, чувствуя, как удовольствие затмевает в голове все, разрывает изнутри, сладкое и липкое чувство внутри заполоняет мысли и другие ощущения. Нет ничего кроме нее теперь здесь. У любви точно был вкус и запах, какой бы разной порой не была любовь. Сейчас это был вкус ее губ и ее чувственного дыхания, успокаивающегося, приятного, запах прошедшего над пустошью дождя, оживляющего и освежающего. Ловя обессиленную Эрин на руки, заключая в объятие, Джонни целует распухшие губы, медленно гладит по спине, едва касаясь кончиками пальцев кожи. Чувствовать ее теперь хотелось только так. Но и тревожить не хотелось, умиротворяющий момент, после вспышки и искр, что казалось, можно было увидеть и ощутить между ним. Он легонько коснулся губами ее плеча. Хотелось улыбаться без причины от внезапной легкости, что принесла облегчение всему телу и странный заряд сил.
- Я бы занимался этим всю жизнь, - шепнул он ей на ухо, а пальцы очерчивали бедра, переходили на живот, и снова к груди. Если у любви и страсти должен был быть вкус, то для него это был жженый сахар, вкус который хотелось бы чувствовать на языке, слизывая его с внутренней стороны её бедер. Кажется, теперь он будет хотеть ее всегда. И всегда будет мало.
Он осмотрелся, одежда была раскидана вокруг. На полу становилось холодно, поднявшись на ноги Джонни, прошелся и собрал все, что смог найти. Он бросил Эрин рубашку и белье.
- Кажется это твое, да... - хотя к чему теперь одежда, если она так красива под ней. В голове вдруг вновь зароились мысли и шутки, он усмехнулся, еще раз оглядев ее. Значило ли это все хоть что-то, или было просто внезапным страстным порывом двух людей, которым хотелось ощутить эту жизнь на максимум. - Вот сейчас бы сигарету, да? - он протянул ей руки.
[icon]http://ipic.su/img/img7/fs/ezgif.1642417368.gif[/icon]

Отредактировано Johnny Hayes (2022-01-17 14:08:45)

- Нарекаю тебя богом секса и сигарет,
- Да, брось, - Хэйс рассмеялся. И чмокнул девушку в макушку. Она так смотрела на него своими огромными глазами, он обхватил ее щеки ладонями, и чуть наклонившись чмоклул еще и в нос. Сейчас он не знал, с чем можно было бы сравнить все это, да и нужно было ли. Если внутри было так хорошо и так приятно, от одного ощущения, что Эрин была рядом. От того как мимолетно ведет рукой по его спине, и как дурашливо кусает за подбородок. Можно ли, чтобы так было постоянно теперь. Но мгновение на то лишь и мгновение, чтобы заканчиваться в самый неожиданный момент. Эрин высвободила его из своих объятий и наклонилась за одеждой, скрывая всю прелесть своего тела под бесформенными кусками ткани. Вот теперь это казалось кощунством, чистой воды. Хотелось снять или даже разорвать всю эту одежду, чтобы ничего не прятать. Темнота и тишина. Плащ из темного мрака на ее плечах, и укутывающая вуалью тишина, этого сейчас казалось вполне достаточно, единственное, что должно было на ней быть надето.
Джонни на секунду вспомнил, как в первый день они нашли с Джейми у той в ячейке платье, и кажется, теперь понял на кой они девчонкам. Он подобрал одежду, натянул на себя белье и штаны, перекинул через плечо футболку. Эрин перехватила его руку и отправилась узнавать, что же предложила ей станция. Пальцы перекрещивались, и в то мгновение могло показаться, что навсегда подходящее слово. Джонни усмехнулся. Ему бы спать по ночам, а не бродить по коридорам станции, маясь от своей тяги к курению. Навсегда - это что-то эфемерное и уж точно ни про него. А девчонки, они такие склонны к разным... мыслям. И чем крепче сжимала Эрин его руку, тем страннее начинал он себя чувствовать. Держать кого-то за руку, целовать, обнимать, заниматься сексом - было слишком приятно. Чувствовать ее запах на своей коже после...
Замок издал закономерный звук и одна из ячеек открылась. Эрин поспешила туда, ее явно распирало любопытство. И как часто бывает, когда имеешь какие-то ожидания, наступает неминуемое разочарование.
- Я... бомж? Как те, которые рисуют всякие картинки?
- Ты .... - Джонни свел брови к переносице, - имеешь в виду художников? ... или городских сумасшедших?     
Он посмотрел на набор мелков, блокнот и перчатки. Наверняка перчатки могли что-то значить.
- Перчатки, не наводят ни на какие мысли? - спросил он, пытаясь сгладить момент. - Обычно там лежит что-то, что могло быть дорого в прошлом.
Джонни взял вещи в руки и положил обратно в ящик. Чтобы Эрин не взбрело в голову их выкинуть еще, она была девушкой импульсивной, и порой неловкой, как успел заметить Джонни. Еще ткнет себе мелками в глаз ненароком.
- Я уверен, тебе пригодится, когда немного придешь в себя после этой сложной ночи, - он погладил ее по щеке. - Может быть ты рисовала в прошлом, и твои ручки сами вспомнят что делать... - он улыбнулся, перехватывая ладони девушки. - Твои губы вот, например, прекрасно помнят что делать, - его брови изогнулись. - И да, никакой закономерности нет, но порой Перси подкидывает еще вещей, в основном нужных. - Почти по секрету сказал он Эрин. - Сможешь раскрасить стены этой унылой тюрьмы завтра, а сейчас может, пойдем спать? - Джонни почувствовал, как усталость навалилась на него почти что невыносимо, он зажмурился и потом открыл глаза по шире. - Где твоя комната, я провожу, или хочешь поспать у меня?